С тех пор как однажды на работе у меня разрядилась электронная книга, я снова читаю бумажные, которые нахожу в кабинете на полках. Не все подряд, разумеется, там действительно есть из чего выбрать. В основном полки заставлены детективами и книгами военной тематики, но первое что мне приглянулось - Эрих Кестнер, повести для детей. Из минусов: унылая спойлерная вступительная статья от некой М. Харитоновой. Всё, остальное идёт в плюсы. Автор покорил меня с первых строк собственным вступлением на треть книги (где пишет про себя, мать, отца и всё, что его окружало в детстве) и умелым жонглированием самолюбием и самоиронией. Главный герой всегда до жути напоминает самого Эриха (о чем можно судить после прочитанного вступления), это позволяет узнать его чуточку лучше. Плюс ко всему, Кестнер постоянно разговаривает с читателем, поясняет детали (даже несущественные, о чем сам и заявляет), задаёт вопросы и, сделав предположение о реакции читателя, отвечает ему. Проще говоря, в процессе чтения создаётся ощущение, что мы с автором сидим на терраске и пьём чаёк.
Некоторые моменты требовали усилий, например, чтение названий немецких (действие происходит в довоенной Германии) улиц или наивная добропорядочность всех положительных героев книги, которая показалась мне невероятной так же, как и слишком взрослые размышления детей. И всё-таки не могу отнести это к минусам, потому что было интересно. Оставлю здесь несколько цитат.
"Когда я был маленьким"
читать дальше
Есть два времени. Одно можно мерить на обыкновенный аршин, мерить секстантом и буссолью. Как измеряют улицы и земельные участки. Но воспоминание наше, это другое времяизмерение, знать не знает никаких метров и месяцев, никаких десятилетий и гектаров. Старо то, что позабыто. А незабываемое было лишь вчера. Масштабом служат не часы, а ценность. И самое драгоценное, всё равно, радостное оно или печальное, - это детство. Не забывайте незабываемое! Этот совет, кажется мне, никогда не будет преждевременным.
Память и воспоминание - таинственные силы. Причем наиболее таинственная и загадочная из них обеих - воспоминание. Память касается только нашей головы. Сколько будет семью пятнадцать? И вот уже Паульхен кричит: "Сто пять!" Он это учил. И это удержалось в голове. Или забылось. Или же Паульхен восторженно восклицает: "Сто пятнадцать!" Правильно или неправильно мы запомнили или позабыли и должны заново сосчитать - и хорошая и плохая память обитают в голове. Здесь помещаются ящички для всего, что мы учили. Они похожи, как не кажется, на ящички шкафа или комода. Иногда ящик заедает. Иногда в них ничего не лежит, иногда лежит шиворот-навыворот. А иногда ящики вовсе не открываются. И тогда и они и мы - ни с места. Бывают большие и малые комоды памяти. Например, у меня в голове комод довольно маленький. Ящики лишь наполовину заполнены, но в них относительный порядок. Когда я был маленьким, всё обстояло иначе. Тогда мой чердачок был всё равно что пустая гардеробная!
Воспоминания лежат не в ящиках, не в шкафах, не в голове. Они обитают в нас самих. Обычно воспоминания дремлют, но они живы, дышат и время от времени открывают глаза. Они обитают, живут, дышат и дремлют повсюду. В наших ладонях, в ступнях ног, в ноздрях, в сердце и в заду брюк. Что мы однажды в прошлом пережили, спустя годы и десятилетия вдруг возвращается и глядит на нас. И мы чувствуем: оно и не уходило вовсе. А только спало. И когда воспоминание пробуждается и спросонок протирает глаза, бывает, что оно будит другие воспоминания. Тогда поднимается такая кутерьма, как по утрам в дортуаре.
Автомобили ведь не живые. Они только претворяются.
Сатирики замолчать не могут, ведь они чувствуют себя кем-то вроде школьных учителей. А школьные учителя не могут не твердить своё. Ведь в потаённейшем уголке их сердец вопреки всему безобразному, что творится в мире, робко теплится глупая, бессмысленная надежда, что люди всё-таки могут стать немножко, совсем-совсем немножко лучше, если их достаточно часто ругать, просить, оскорблять и высмеивать. Сатирики - идеалисты.
"Эмиль и сыщики"
Я вернулся домой, уселся на подоконник и стал глядеть на Пражскую улицу в надежде, что как раз под моими окнами пройдёт та История, которую я ищу. Тогда бы я её окликнул и сказал: "Прошу вас, поднимитесь ко мне на минутку. Я так хочу вас написать!"
- Ты уже бывал в Берлине?
- Нет.
- Ну, ты будешь поражён! В Берлине есть дома в сто этажей, а крыши привязывают к небу, чтобы их не сдуло ветром... А если кому-нибудь нужно поскорее попасть в другой конец города, он бежит на почту, там его запаковывают в ящик и сжатым воздухом гонят по трубе, как пневматическое письмо, в то почтовое отделение, куда ему надо... А если у человека нет денег, он отправляется в банк и, оставив в залог свой мозг, получает там тысячу марок. А, как известно, человек может прожить без мозга только два дня. Чтобы получить свой мозг назад, он должен вернуть банку уже не тысячу, а тысячу двести марок. Теперь изобрели такие новые медицинские аппараты...
- Видно, вы как раз и заложили свой мозг в банке, - прервал его свистящий старик и добавил: - Перестаньте болтать глупости.
- Не ссорьтесь и не деритесь. Лучше уж сразу выцарапайте друг другу глаза, - миролюбиво посоветовала бабушка.
"Эмиль и трое близнецов"
...она поклонилась и представилась:
- Клотильда Зеленвеленбиндер.
- Бедняжка! Какое длинное имя. Сходите к врачу, может, он вам пропишет другое, а может, предложит операцию.
- Вы мне это всерьёз советуете? - спросила Клотильда.
- Да нет, - успокоила её бабушка. - Не всерьёз, я почти никогда не говорю всерьёз - обычно игра не стоит свеч.
(...) правда если супницу накрыть крышкой... - Вдруг она оглянулась. - А куда делись мальчики? Они ведь должны были прийти раньше нас.
- Они легли спать, - сказала бабушка. - А если вы будете говорить ещё некоторое время, они успеют выспаться и снова встанут.
Однажды даже бабушка поехала с ним до домика лесника. Слезая, она сказала:
- Феноменально! Я упустила своё призвание. Мне надо было стать вовсе не бабушкой, а мотогонщицей.
- Трудно найти себе профессию по душе, - сказала Пони. - Если бы у меня было много денег, я купила бы самолёт и стала лётчицей.
- А если бы у твоей бабушки были колёса, она была бы автобусом, - сказала бабушка.
- Сальто мне очень понравилось, - сказала бабушка. - Надо завтра самой попробовать.
"Мальчик из спичечной коробки"
Максик появился на свет в Стокгольме. Врач долго смотрел на него в лупу, а потом улыбнулся и сказал родителям:
- Да он же просто богатырь! Поздравляю вас!
- Я самый настоящий, взаправдашний колдун и чародей.
- О-о! - прошептал Максик. От страха он крепко ухватился за шкаф. Но так как шкаф был очень неустойчив, то дрожали оба - и шкаф и великан Макс.
И они пели и пели до тех пор, пока в комнату не постучал официант. Он спросил озабоченно, не заболел ли кто из них или, не дай бог, оба сразу.
- Нет, мы совсем здоровы! - крикнул Маленький Человек.
- Мы просто спятили, - объяснил профессор.
Они медленно пропели ему свою песню, а потом спели ей уже втроём.